Написал я это в 2007 г. Это не отчет о поездке, скорее впечатления. Кто-то усомнился в правдивости, подтверждаю: Все правда, до последней фразы, может несколько эмоционально.
Еда в Италии - это святое. Гастрономические впечатления - главный предмет любой светской беседы, будь то обмен фразами со случайными попутчиками, деловой ужин или романтическое свидание. Хорошим оливковым маслом (не говоря уже о вине!) можно давать взятки. А обеденный перерыв соблюдается абсолютно неукоснительно: с 13.00 до 15.00 вся некулинарная жизнь замирает. Работать в это время могут разве что северяне, любящие представлять себя главными в мире трудоголиками.
Магазинная столица Италии, разумеется, не Рим, а Милан. Но тем лучше для Рима: здесь в кои-то веки можно расслабиться - не носиться с выпученными глазами от витрины к витрине, а гулять себе спокойно по городу, обрастая сумками постепенно и незаметно.
В Европе возможностей сэкономить существует масса: международные автобусы, дешевые авиакомпании типа Ryanair, невероятные скидки на обычные авиабилеты. Но если вы едете из России, вариантов только два: поинтересоваться, нет ли в «Аэрофлоте» или «Алиталии» каких-нибудь специальных предложений, или согласиться на чартер. Правда, прямых чартерных рейсов до Рима не существует. Лететь придется через Адриатику - Анкону (из Москвы - по субботам, от $195; из Петербурга рейсов нет) или Римини (тоже по субботам, от $145; из Петербурга - по субботам летом и в начале осени, порядка $300). Загвоздки тут две. Во-первых, традиционные неудобства, связанные с самим жанром чартера: невозможность хоть с какой-нибудь долей вероятности предугадывать время собственного прибытия или планировать путешествие меньше чем на неделю и больше чем на две. И во-вторых - от аэропорта придется долго и утомительно добираться на поезде, на что уйдет еще как минимум 4 часа и 40 с лишним евро.
Несмотря на многовековые усилия полчищ туристов, коллекционеров, завоевателей, антикваров и мародеров, которые отколупывали мрамор по кусочкам, вещи покрупнее скупали, а что-то - как Наполеон - увозили в качестве военных трофеев, в по-прежнему бесчисленных римских музеях осталось абсолютно необозримое количество первостатейных шедевров, не говоря уж о таких пустяках, как античные бюсты, классицистические пейзажи, многофигурные мозаики и портреты неизвестных красавиц. Все увидеть невозможно - с этой мыслью придется смириться заранее. Не поможет даже революция, случившаяся несколько лет назад в итальянском музейном деле: если раньше посетителей выгоняли отовсюду не позже 13.00, то теперь большая часть государственных коллекций доступна часов до 7 вечера (Ватиканских музеев это, правда, не касается). Выходной остался там же, где и был: во всем Риме по понедельникам работает от силы пять мест. 1 января и 25 декабря закрыто вообще все.
Авентин и его окрестности - места для своих. Организованные орды застревают на самых подступах к этому заповеднику: под трескотню вспышек и радостное хихиканье они повторяют подвиг Одри Хепберн в «Римских каникулах», засовывая руки в Уста Истины, грузятся в свои автобусы и благополучно отбывают, не тревожа волшебных апельсиновых садов и древних церквей, расположенных чуть выше, на холме.
Между тем история вполне могла повернуться иначе: когда Ромул и Рем решали, где им основать город, и ожидали по этому поводу знамения с небес, Рем обосновался на Авентине и своих шесть коршунов увидел именно отсюда. Правда, над Ромуловым Палатином их тут же появилось двенадцать, так что относительно местоположения города братья поругались - с общеизвестными последствиями. Столица империи со всеми своими дворцами, интригами, триумфами и пожарами расположилась на Палатине, Авентин же остался не у дел: это район монастырей, виноградников и оплетенных глициниями вилл, где жизнь течет в расслабленном, отнюдь не городском ритме.
Целий с Латераном - очередной римский парадокс. Целий - скрывающийся через дорогу от Колизея и Палатина квартал вечно пустынных закоулков, где натуральные монашеские огороды сосуществуют со штаб-квартирой Национального географического общества, а изощренно-садистические фрески Помаранчо живут под боком у зубоврачебного института. Латеран - бывший центр всего христианского мира, переделанный до неузнаваемости и окруженный - вместо логичных для столь важного места церквей и дворцов - безликой бюрократической застройкой. Такими же скучными зданиями заполнена и сетка улиц между двумя холмами, но только среди них попадаются вкрапления абсолютно феерические вроде Сан-Клименте, церкви-палимпсеста, где двенадцатый век высовывается из-за барокко, девятый век прячется под двенадцатым, а где-то снизу существует еще языческий храм времен Империи, причем все это - на пространстве в какую-то дюжину квадратных метров.
Окрестности вокзала Термини на первый взгляд кажутся малопривлекательным и замусоренным скопищем автобусов, чемоданов и разноцветных эмигрантов. На самом же деле стоит немного отойти от пристанционной площади, как за невнятными фасадами времен объединения Италии обнаружится один из занятнейших районов города, усыпанный романскими колокольнями, византийскими мозаиками, барочными дворцами, имперскими обломками и патриархально-колоритными лавками.
Трастевере - район веселый и непринужденный; здесь нет государственных символов, обязательных к посещению святынь, популярных музеев и штурмуемых японцами магазинов. Зато есть целые кварталы охристо-терракотово-рыжих строений, оплетенных багровеющим к зиме плющом, с бельем, перевешенным через улицу, как и положено на хрестоматийных итальянских видах. По вечерам двери в первых этажах открываются, обнаруживая бесчисленные питейные заведения. Местные одежные лавки, книжные магазины и табачные киоски тоже работают - чтобы непременно попасться на глаза тем, кто шатается тут по барам. Днем же видно, как из окон, будто в кукольном театре, выглядывают носатые старики и голосистые старухи. Стариков, правда, становится все меньше и меньше: Трастевере, некогда слывший самой подлинной, нетронутой, по-настоящему римской частью Рима, постепенно освоили художники, сотрудники рекламных агентств, иностранцы из римских отделений оон и «Кока-колы» и прочая публика, падкая на местный колорит. В результате американский акцент слышится вокруг чаще, чем римский - с раскатистой «р».